Игорь Гриньков - Сказания о Мандже [рассказы]

А, может, и не стоит удивляться оперативности полицейских. Прежняя милиция — рудимент социализма — работала, это всем доподлинно известно, из рук вон плохо, а обновленная демократическая полиция — это уже совершенно иной подход к делу, дающий положительный результат! Вот что значат вовремя и грамотно проведенные, так необходимые народу реформы!

Несколько дней спустя Манджа навел справки и, выяснив, что его «подопечного» перевели из реанимации в общее отделение, пошел навестить пострадавшего. Заглянув в палату, Манджа сразу определил, к кому из лежащих пациентов надо обращаться. Голова и лицо «его» потерпевшего были туго перебинтованы и напоминали кокон тутового шелкопряда.

— Мендут, парень! Как себя чувствуешь? — посетитель присел на краешек прикроватного стула.

Кокон медленно, с трудом повернулся в сторону Манджи, сквозь прорехи в бинтах были видны лишь заплывшие багровыми кровоподтеками щелки глаз, нос и запекшиеся губы.

— Это вы меня спасли? Как вас зовут? — мучительно прошепелявил голос из отверстия для рта.

— Манджа Иванович. А тебя?

— Батр. Студент я. Спасибо вам, Манджа Иванович! Если бы не вы, убили бы они меня!

— Да ладно, Батр! Живой остался — и, слава Богу! Теперь тебе поправляться надо, кушать, как следует, — и Манджа стал доставать из принесенного пакета мандарины, бананы, пакеты сока.

— Я не могу есть ничего: мне все зубы выбили и челюсть сломали.

— Эк, тебя отделали! — огорченно крякнул Манджа. — Ничего, ты молодой, Батр, выкарабкаешься. А зубы золотые вставишь, от невест отбоя не будет, — пошутил не слишком удачно.

Неожиданно Батр спросил:

— Манджа Иванович! А к вам еще не приходили?

— А кто ко мне должен прийти, — искренне удивился Манджа.

— Родственники тех парней. У меня вчера они уже были. Большие люди, со связями.

— И что же они тебе сказали? — спросил Манджа.

— Сказали, что оплатят лечение. Но только, если дам показания, что не знаю этих ребят и не опознаю их. В противном случае, предупредили, меня ждут большие неприятности. Мне страшно, Манджа Иванович!

— Сволочи! Тебя, парень, не только телесно покалечили, но и дух твой сломили! — с горечью молвил наш герой. — Однако в таких делах я тебе не советчик. Сам решай. А я к тебе еще загляну. Ладно, выздоравливай!

Манджа хотел пожать на прощанье руку лежавшего на кровати молодого человека, но она оказалась в гипсе, поэтому посетитель лишь слегка коснулся его плеча, не желая ненароком причинить дополнительную боль, и поправляя наброшенный внапашку халат, шаркая синтетическими бахилами, вышел из палаты. Скверно было у него на душе.

А через день получил Манджа повестку из полиции с вызовом на допрос в качестве свидетеля («пока еще» — так отметил он про себя, предчувствуя недоброе).

Действительно, тональность допроса резко отличалась от первого, в ночь преступления. Следователь, молодой крепыш с погонами лейтенанта юстиции, явно не желал встречаться взглядом со свидетелем и заполнял протокол, низко опустив голову. Когда анкетная часть протокола была заполнена, следователь спросил:

— Вы подтверждаете данные вашего опознания подозреваемых подростков?

— Да, подтверждаю.

— А первоначальные свои показания тоже подтверждаете?

— Конечно.

— А вот они утверждают обратное.

— И что же они утверждают?

— Они говорят, что шли по переулку и увидели лежащего на земле парня. Решили поинтересоваться, что с ним случилось, остановились. А тут неожиданно появились вы и совершенно беспричинно их избили.

Манджа сначала чуть не потерял дар речи от такого поворота событий. Потом покрутил головой и добавил с ехидством:

— Действительно, нехорошо получается. Здоровенный мужик в расцвете сил от нечего делать бьет трех малолеток, почти детишек. Позор! Но вам хорошо известно, лейтенант, что мужику этому уже за шестьдесят, а каждый из троих «кевюн»[8] на голову выше обидчика и весит под центнер. И водярой от всех троих разило, как из пивной бочки.

Следователь заерзал на стуле и продолжил:

— Потерпевший дает показания, что сначала его били другие, незнакомые ему люди, а потом он ничего не помнит.

— Да они ему все мозги поотшибали, откуда ему помнить?

Следователь приподнял голову над столом, но глаза его бегали мимо Манджи, не пересекаясь с взглядом свидетеля:

— Одному из этих парней вы, кстати, руку сломали, причинили тяжкий вред здоровью.

— Так что же, я должен был дожидаться, когда он засадит мне нож в живот? — возразил Манджа, на что следователь торопливой скороговоркой прострекотал:

— При осмотре места происшествия никакого ножа обнаружено не было.

Манджа чуть-чуть помолчал, оценивая обстановку, потом несколько театрально (этому он в городе научился) произнес:

— Я очень бы удивился, если бы вы этот нож нашли!

— Что вы хотите этим сказать? — обеспокоился следователь.

— Только то, что сказал.

Наконец следователь, форменная рубашка на котором взмокла совершенно, перешел к главному и на секунду посмотрел на Манджу:

— Свидетель, а вы знаете о том, что по факту причинения вами тяжкого вреда здоровью человека мы можем возбудить в отношении вас уголовное дело? Мое руководство на этом настаивает.

Манджа с бесстрастным и одновременно презрительным лицом североамериканского индейца, которого вот-вот начнут пытать бледнолицые, произнес совершенно равнодушно:

— Если у вас есть на то законные основания, возбуждайте.

Когда неприятный для следователя допрос закончился, выходящий из кабинета Манджа на минуту обернулся:

— Извините, у меня один вопрос, лейтенант. Как вам спится?

— Нормально. А к чему вам это? — спохватился лейтенант юстиции.

— А к тому, сдается мне, что работа у вас тяжелая, вредная даже. От нее бессонница случается. Но если сон у вас, лейтенант, хороший, значит, пропащий вы уже человек!

И Манджа хлопнул дверью.

«Долгожданные гости», о которых говорил избитый Батр, появились в тот же вечер. Они прибыли на двух иномарках. Придерживая дверь калитки, чтобы впустить «долгожданных», Манджа «сфотографировал» в своей памяти номера машин и лица приехавших; в нем теперь действовал вековой инстинкт одинокого охотника, столкнувшегося в дикой степной глуши с голодной волчьей стаей.

Солидные дородные мужчины с сытыми «хонгшар» («морда» — по-калмыцки), на животах которых едва застегивались кожаные пальто и дубленки, расположились за столом в ставшей сразу тесной землянке. Они уже пронюхали, что невзрачный хозяин служил когда-то в каких-то сверхсекретных войсках и владеет арсеналом чудо-способов отправить человека на тот свет, чуть ли не с расстояния в полкилометра. Поэтому разговор они повели не с позиции силы, а уважительно и даже деликатно.

— Манджа Иванович! Мы приехали, чтобы разрешить одно недоразумение.

Манджа выжидательно молчал, покуда гости выставляли на стол угощения, которые, по идее, должны были способствовать плодотворности беседы: бутылки дорогого коньяка, черную икру в заводских баночках, красную рыбу, копченое мясо. Потом сдвинул локтем на угол стола принесенные дары и кратко бросил:

— Уберите!

Гости с укоризной покачали головами, внутренне осуждая несговорчивого, неотесанного мужлана, не ведающего об этикете, но приказание выполнили.

— Что вы хотите от меня? — в лоб спросил Манджа.

— Уважаемый Манджа Иванович! Вы были свидетелем одного инцидента, о котором мы бы и хотели поговорить с вами.

— Это когда парня-студента чуть не убили? — прямолинейно уточнил Манджа.

— Ну, зачем вы так сразу — убили! Жив он и здоров.

— Едва жив и очень, очень не здоров.

— Вы правы, Манджа Иванович, не совсем здоров. Но мы оплатим его лечение, уверяем вас, а если понадобится, и в санаторий отправим. Так что ему волноваться не следует.

— Вижу, сейчас волнуетесь больше вы! — брякнул Манджа.

Собеседники слегка передернули жирными плечами оттого, что приходится иметь дело и любезничать с этим совершенно аномальным калмыком, но виду не подали:

— По этому делу, Манджа Иванович, вы единственный свидетель, очевидец. Время-то было совсем темное. Мы нисколько не сомневаемся в вашей честности и правдивости, но ведь могли вы, пожилой уже человек, ошибиться, не разглядеть тех парней как следует? — вкрадчиво подал «наводящую» один из гостей.

— Интересно получается, — раздумчиво, как будто сам себе, проговорил Манджа, — когда дело касается опознания, то я — почти слепой старик, а как кости людям ломать, то я — Савр Тяжелорукий.

— Так ребята скажут, что просто испугались вашего появления, когда стояли рядом с избитым кем-то парнем, поэтому и побежали. А Санал руку сломал нечаянно, поскользнулся на льду и упал.